– Сейчас начнутся танцы, – радостно сказала Лия, – я сто лет не танцевала!
Со ста годами Лия, конечно, переборщила, подумала Тин, вспомнив мастера Листьев. Вот кто, наверно, не танцевал сто лет, да что там сто, возможно и никогда. Сильвийка оглядела всех приглашённых на торжество, но нигде не было видно лица загадочного мастера. Она и не ожидала, что он придёт, а, может быть, его и не пригласили.
Кавалеры пригласили своих дам, и свита королевы Августы закружилась в танце, легко ступая по шероховатой поверхности пола. С невольной завистью Тин смотрела, как непринуждённо и спокойно танцуют пары. Ей, как и всем остальным сильвам, не дано было вот так беспечно сближаться друг с другом, только самые преданные друг другу пары могли быть близки.
Как говорили мудрецы Совета, гармония для сильвов – это и благословение, и мука. Бывало так, что безумно влюблённые сильвы не могли даже прикоснуться к объекту своей страсти, но, бывало, друзья могли спокойно держаться за руки. Никто не может объяснить, почему так происходило и происходит, возможно, это связано с магической силой каждого отдельно взятого сильва, возможно, это проклятие, а возможно, это и не поддаётся никакому объяснению.
– Подруга, ты чего застыла? Идём танцевать, – Тин оторвалась от своих мыслей и взглянула в жёлтые глаза Лии.
– Мне что-то не хочется танцевать, позови Локки или Надин.
– Она скучная, а он дёрганый. Идём, Тин.
– Лия, ну не хочу я, потанцуй одна.
– Одной неинтересно, я буду выглядеть глупо.
– Мы в любом случае выглядим глупо, потому что всегда танцуем одни.
– О, – Лия загадочно улыбнулась и наклонила поближе к Тин, – так вот что тебя расстроило – танцующие парами людишки. Ха, я угадала! Ну что ж, тогда сиди и философствуй, видимо, этим ты сейчас и занималась, а я буду танцевать, пусть и одна.
И она ушла танцевать. Словно дуновение ветра прошлось по торжественному залу, всё взгляды устремились вслед закружившейся Лии. Её лёгкое платье, как невесомое облако кружилось вместе с ней. Ведомая своей, только ей слышной музыкой, девушка легко, едва касаясь, пола, проплыла среди танцующих пар. Разодетые придворные дамы слегка брезгливо отодвигались от неё, для них сильвийские наряды казались слишком простыми и откровенными. Мужчины же с нескрываемым интересом разглядывали стройную и гибкую фигурку Лии. Видимо, они не отказались бы пригласить её на танец, но все были предупреждены о невосприятии сильвами чужих в своём пространстве.
Ирма, видимо, решив поддержать Лию, тоже вышла на площадку. Её движения были не столь порывисты, как у Лии, они были наполнены скрытой, тщательно сдерживаемой страстью. Теперь к дуновению силы Лии добавилось лёгкое свечение солнца.
Люди заворожено смотрели на две светящиеся фигуры. Они словно впали в лёгкий транс, но вскоре, выйдя из него, продолжили танцевать.
Тин отстранённо наблюдала за всем этим, ей было откровенно скучно. Она успела в подробностях рассмотреть всех сидевших за столом и всех танцующих. Локки, яростно жестикулируя, что-то оживлённо рассказывал Эвилю, и Тин точно знала, что она со своей скукой будет не к месту. Девушка уже начала думать о том, что хоть что-нибудь должно произойти, как бесшумно разошлись в стороны листья, служившие дверью в зал торжеств.
Сильвийка почувствовала угрозу и повернулась к открывшемуся входу – на пороге застыл огромный мужчина. Тин тут же узнала его и теперь старалась смотреть, не упуская ни единой детали.
– Наследный принц Тодэс, – объявил невидимый служащий. Все головы, как по команде повернулись к входу, танцующие пары остановились, и дамы присели в реверансе.
– Сын мой, ты заставил ждать Великий Совет.
– Ничего страшного, великолепная, – прошелестел Рэнор Талийский. – Мы очень рады вашему приходу, принц Тодэс, прошу занять вас место за столом.
– Почту за честь.
Голос принца был подобен его облику, он прогремел, заглушая музыку и шёпот за столом. Уверенным шагом он приблизился к своему месту и уже почти сел, когда почувствовал на себе слишком любопытный взгляд Тин. Чёрные, как ночь, глаза заглянули в огненные, и Тин застыла: она почувствовала себя беспомощной и слабой. Что-то в этом большом человеке пугало её до ужаса. Он улыбнулся, но от этого не стало легче, от улыбки его лицо выглядело ещё жёстче и холодней – чёткие скулы и волевой подбородок слегка напряглись, и лицо вновь стало мрачным.